С фильмом «Любовь-морковь-2» я стала заслуженным комиком!

Почти каждый человек задумывался, что бы сделал, если б вернулся в детство. И уж точно всякий ребенок имеет свое мнение, как распорядился бы жизнью, будь он взрослым. А у вас не возникало желание что-то переделать в сценарии фильма «Любовь-морковь-2», поспорить с ним?

Нас, актеров, часто превозносят – а я хотела бы немножко приземлить. Мы – ремесленники, живем в предлагаемых обстоятельствах. Когда уже прижимают сроки съемки, пытаемся быстро войти в роль. Тут, не знаю, как Гоша Куценко, но лично я шла от своих личных эмоций. Я с детства не люблю репетировать. Мне кажется, чем больше ты заранее продумываешь, тем хуже результат – во всяком случае, у меня. Про этот фильм могу сказать, что от меня требовалось только погрузиться в себя и увидеть в себе мужчину – в первом фильме, а во втором – ребенка. Но с ребенком-то полегче будет.

В вас детская часть сильная?

Как вам сказать? Каждый человек в себе это губит, старается притушить ребенка. Я, например, старалась. Стараюсь.

А зачем?

Потому что жизнь такая. Есть свои дети – надо же быть мамой.

То есть начали тушить, когда свои дети появились?

Да, наверное. Потому что слишком наивная была, слишком добрая, слишком доверчивая. Вот и решила быть взрослой девочкой.

А детям разве не лучше с доброй-наивной мамой?

Моим сыновьям я – и мама, и папа. Могу быть и такая, и такая. Потом, мама-актриса – это в любом случае отдельная категория.

А при этом вы себя как актрису, похоже, недооцениваете, «приземляете», пользуясь вашим выражением.

Я-то себя дооцениваю, это те, кто мне не предлагают ролей, недооценивают. Но я состоявшийся человек и совершенно от этого не комплексую. Конечно, хотелось бы играть в достойных фильмах. Зато одно могу сказать - хорошую комедию сделать очень тяжело. Я в одной передаче услышала слова Куравлева, которые сама всегда говорила, и было приятно их услышать от такого значимого артиста: «Разжалобить зрителя легче, чем рассмешить». Когда мы выпускали первую «Любовь-морковь», нас всех бил мандраж: наверняка, это авантюра очередная наша. А зрители пошли, смеялись, комедия получилась. Тогда я впервые оказалась в такой рискованной ситуации - сейчас во второй раз. Вышла, можно сказать, в тираж комиков.

А что, в хорошем ряду оказались.

Ну да: у меня отец клоун, мама пела «Арлекино», поэтому я продолжаю семейный подряд, как могу. Хотя начинала я как драматическая актриса...

В 11 лет, в «Чучеле», в Калинине.

Да, Калинин, Тверь... Я его периодически навещаю, раз в полтора года. Работаю в цирке с концертами. Каждый раз, когда приезжаю, машу знакомым местам: «Привет, я здесь жила, два с половиной месяца». Помню гостиницу «Селигер», главную улицу, городской сад, чертово колесо, на котором мы все время катались, тот же цирк, в котором теперь я сама выступаю, – все вдоль исхоженное, пропитанное ностальгией. Город детства, в котором возвращаешься в свои воспоминания. Отрезок времени,

связанный с взрослением, первой работой. Я уже сказала, что не потеряла наивность, и потому очень трепетно отношусь к воспоминаниям, особенно детским, – доходит, бывает, до слез. Мне вообще очень интересно встречаться с прошлым - с местами, где бывала, людьми, которых давно не видела. Даже в Москве, когда я оказываюсь

в Кузьминках, районе, где я выросла.

Вам знакомо удовольствие от пеших прогулок?

Только в Нью-Йорке. В Москве я не хожу по городу. Дело не в том, что меня узнают. Я могу надеть кепку, капюшон, очки, шарф натянуть на нос. Я так и делаю: если по пробке в машине тащиться час, а пешком я добегу за пять минут, так мне, как здравомыслящему человеку, легче пройтись. Я год или два так на тренировки ходила, через дорогу, по переходу – и никто-ничего, потому что я умею маскироваться. Но все равно это вынужденные прогулки. Нет, я обожаю Москву. Но здесь не до ходьбы, просто некогда, ты здесь живешь, все расписано по минутам. А Нью-Йорк – это уникальный город, где все – студенты, бизнесмены, звезды – ходят пешком, или ездят в метро, или на такси. Я даже купила специальные кроссовки для ходьбы, называются Physiological Footwear, устроены как тренажер, ходить в них по Нью-Йорку – лучше любой зарядки.

А как вы отнеслись к тому, что вас, школьницу, пригласил на главную роль Ролан Быков?

Я в детстве была ребенок серьезный. А точнее будет сказать – занятой не по годам – с кучей школ, музыка-английский-танцы. Разные районы: Кузьминки-Перово-Фрунзенская. При нынешних пробках это, конечно же, было бы невозможно, но тогда удавалось это объять.

Вы сами этого хотели?

Ну какой ребенок этого хочет? Я просто не отдавала себе отчет в том, что может быть как-то иначе. Меня убедили, что это нужно для жизни, бабушка говорила: «Вспомнишь мои слова – тебе это все пригодится!» В итоге так и получилось, от и до. Включая английский.

Используете в профессиональной деятельности то, чему вас учили в музыкальной школе?

Конечно! Я ее окончила с красным дипломом. Правда, сейчас я редко музицирую, а фортепиано – это тот же спорт, тренажер, пальцы надо тренировать. Когда долго не играешь

на инструменте – это все равно как долго не выполнять какой-то трюк, не садиться на шпагат, например. Теряешь навык – и все надо начинать с нуля. Сейчас я того красного диплома не заслужу. В силу моей разбросанности – я же типичный Близнец – мне хотелось объять все и знать, что я могу достигнуть и тех высот, и вон тех высот, и вон тех. Что могу, например, уйти в классику. Или – в балет, которым я бредила и замучила маму и бабушку: хочу – не могу!
В 10 лет я целый год ходила в подготовительный класс хореографического училища при Большом театре, прошла экзамены и поступила на первый курс, но учиться не стала – меня предупредили, что при моем высоком росте будут сложности с поиском партнера. И как показала практика – Илзе Лиепа, Волочкова придумали быть соло-балеринами. Может быть, я бы тоже что-нибудь такое придумала – таких, как я, таскать по сцене тяжело, я это понимала... Но главное – у меня есть профессион

альная база, которой я распоряжаюсь.

Благодарны бабушке?

И ей, и учительнице моей, Елене Борисовне. Я к ней в музыкальную школу раз в год приезжаю – в первых числах каждого сентября они проводят вечера, посвященные моим песням. Готовят мне сюрприз. Шестилетки пальчиками играют мои песни, а те, кому по 12-14 лет, целые композиции придумывают – и в 4 руки играют, и подпевают.

Какие ваши песни любят играть дети из муз-школы?

Даже не очень популярные. Это же дети, выращенные на классике. Например, была у меня такая песня «Сыграй, рояль» – может, ее уже никто и не помнит. А они – продолжают ее исполнять.

А мне нравится песня про май - вам очень идет. И очень странное впечатление производит «Танго втроем».

У этой песни тоже своя история. Сначала я ее записала лет 13-15 назад как совершенно обыкновенный номер, показала маме, кому-то еще –

«Ну да, ничего...» К моим первым песням вообще относились без энтузиазма. С первыми песнями мне помогал Вова Пресняков. Я предложила ему ее перезаписать. Мы подум

али: что это за песня? Театральная, характерная, немодная, танго: ее могла бы спеть актриса в спектакле. Значит, раз театр – надо прикалываться и давать театр по полной программе. И я ее переписала в другом образе, с декадентской хрипотцой, прокуренным голосом. И в конце я действительно забыла слова и просто начала бубнить: «А-бэ-бэ-6э-бэ-6у-6у-6у». Потом я ее еще раз переписала, с нормальными словами, но в окончательной версии оставили это «А-бэ-бэ-бэ», потому что это было мое реальное отношение к этой композиции. Раз уж прикалываемся – значит, прикалываемся.

Почему именно ее выбрали для конкурса World Music Awards в Монте-Карло?

Номер-то вкусненький – а чего было ехать просто с какой-то русской песней? Зато всем запомнились. Потом ко мне Памела Андерсон подходила, Билли Зейн, Виталий Кличко и многие другие звезды, которые присутствовали на концерте...

Вы тогда выступали на фантастической площадке...

В Sporting'e до этого я была несколько раз зрителем: на концертах Фила Коллинза, Квинси Джонса. Потом – в группе поддержки, с Филиппом, на World Music Awards. Потом – сама получала этот приз, собственно, с «Танго втроем». А потом, когда возникло предложение дать там сольный концерт, – возник немножечко шок. Но – на несколько секунд.

И сразу – радость от возможности выступить в легендарном месте. И – понимание ситуации: это не значит, что ко мне на концерт придет принц Альберт, просто русские так растеклись по миру, что их много повсюду, в том числе и в Монте-Карло. Например, в ноябре у меня был тур по 15 городам Германии – организовать его было бы невозможно, если бы там не проживало много наших соотечественников. Приходят на концерты не только русские – естественно, их большинство, но у кого-то муж или жена – иностранцы, они тоже идут, и ведут с собой местных друзей. Только не подумайте, что Sporting оккупировали русские: за все лето проходит один или два русских концерта.

А что приятнее: сидеть в Sporting'e и слушать Квинси Джонса или стоять там весь вечер на сцене?

Нет, ну, естественно, на сцене! Коне-е-ечно. Это как прикосновение к мечте. Знаете, гораздо лучше, чем всю жизнь думать и думать о чем-то не

состоявшемся, перемалывать одну и ту же мысль, загадать один раз: «Ой, вот бы мне вот так!», – и забыть. И вдруг через 10 лет – бац! – и оно тебе преподносится. И тут ты вспоминаешь: «Господи! Ничего себе! Я ведь всего-то секундочку давным-давно помечтал об этом – а оно сбылось». Ощущать такое, стоя на сцене, – сверхъестественное чувство.

И часто с вами такое бывает?

Периодически. То же было в лос-анджелесском Kodak'e: ты стоишь на сцене, где – ты это сто раз видела по телевизору – вручают «Оскаров», но сегодня этот зал рукоплещет тебе.

Как вы выбрали профессию?

Случайно. На следующий день после того, как я получила школьный аттестат, я уехала на гастроли в составе балета «Рецитал». Меня 4 года в Москве не было. Семья кочевала – мама, Володя Пресняков – и я с ними. Потом оказалось, что я беременна, и когда в Лондоне родился Никита, надо было определяться как-то в жизни. Я скорее рассчитывала быть киноактрисой, нежели певицей. Но именно в этот момент в стране настал кризис с кино и театром. Периодически я снималась – «Гардемарины»...

...и «Лимита», и «Фара» – достаточно популярные фильмы.

Да. Но, думая стать актрисой, я рассчитывала на тот кинопроцесс, который был у нас, когда я училась в школе. А здесь – даже если что-то снималось, это мало кто видел. Был, например, такой фильм «Благотворительный бал» с Леонидом Филатовым, для меня это была очень интересная работа, а для прессы, публики она оказалась проходящей.

Вам бы типажно подошло быть тургеневской девушкой...

А вы меня как ни загримируйте, мне все пойдет: «подлецу все к лицу». Мне безумно нравилось в «Московской саге» сниматься – как накрасят, оденут, так не хотелось переодеваться после съемок. Там действие происходит в 30-40-50-е годы. Я очень люблю этот стиль. Стиль фильмов с Ритой Хейворт. Я этот стиль называю «гангстерский». Мне нравятся как мужские костюмы того времени, так и женские – приталенные вещи, прямой силуэт.

А смотреть кино любите?

В последнее время это вообще мое главное хобби – смотреть старые фильмы, устраивать себе ретроспективы. Кого угодно – от Авы Гарднер до Куросавы и Вуди Аллена – лишь бы не современное. Современное – оно и так есть. А сейчас я пытаюсь – причем не только с кино, но и с литературой – наверстать то, что я пропустила в юности, когда среди моих друзей было модно все современное.

Во времена «Чучела» народу очень нравилась ваша песенка «Пусть говорят».

Это мне Игорь Николаев такой подарок сделал. Мне было 13 лет. Меня с этой песней показали в «Утренней почте» к 8 Марта. Тогда музыкальных передач было раз, два и обчелся: «Песня года», «Голубой огонек», «Утренняя почта», «Музыкальный киоск». Все, что там исполнялось хотя бы раз, – уже был заведомый хит. Назавтра это напевала вся страна, артиста узнавали и так далее. Я сама в детстве была преданной поклонницей этих передач, никогда не пропускала. В 17 лет я записала еще две песни – очень хорошие. Аркадия Укупника: «Ну почему, ну почему я не могу тебя забыть» и «Талисман». Их показали в «Новогоднем огоньке» и, опять же, «Утренней почте». И с

нова это не имело продолжения. Тем не менее к эстраде я потихоньку подбиралась.

Понимаете, романа с кино тогда не получалось, и при этом стать певицей мне, несмотря на музыкальное образование, не приходило в голову – я пон

имала, что, поскольку я из семьи в этом плане очень значимой, меня заклюют. И все-таки – попробовала.

Вас подталкивали?

Нет. мне самой было интересно. Интересно – но робко. Ввиду своего скромного характера и учитывая, какая у меня шикарная талантливая семья – мама, муж, отчим, свекор, свекровь, я – не то чтобы была забитой Золушкой, нет, у нас всегда считалось, что каждый талантлив по-своему, – но просто была очень молода и себя на эстраде не видела. Когда увидела – тогда все сразу и определилось.

И что?

Сначала не поняли.

Вашему старшему сыну 17 лет. Можно говорить о том, что со времен вашей собственной молодости выросло целое поколение. Вы чувствуете поколенческий разрыв?

Все подружки говорят: «Дети индиго! Дети индиго!», читают какую-то литературу, пытаются в своих детях это все увидеть. Я в своих... Даже не знаю – растут себе как грибы. Конечно, пытаешься с ними иногда душещипательные беседы проводить. Но Никита уже взрослый, он уехал в Нью-Йорк учиться на режиссера. А поскольку я два года исправно смотрю киноклассику, у нас теперь появилась хорошая тема для разговоров.

А откуда у него возникло такое желание? С детства любил кино смотреть?

Не столько смотреть, сколько снимать. Когда ему было лет 6, на мой вопрос: «Что закажешь Деду Морозу на Новый год?», он ответил: «Попроси Деда Мороза и маму камеру».

И как ему в 6 с половиной лет попала в руки камера, он с ней не расстается, все время что-то придумывает, снимает. Видно, что человека это увлекает. Поэтому, когда полгода назад я узнала, что есть возможность поехать в Нью-Йоркскую киношколу, я тут же ему это предложила.

А вообще – жизнь приятная?

Приятная.

Работы не слишком много?

У меня такая работа, которую ты не можешь контролировать. Если ты востребован – много работаешь, если работаешь мало – ты уже не востребован. Два раза в год я устраиваю себе каникулы: месяц после Нового года, а потом в июне уезжаю в Майами. А здесь, даже если есть пара выходных, расслабляться не приходится. Сейчас воскресенье, 12 часов дня, а я встречаюсь с вами. А после этого поеду встречаться с папой.

А папа тоже живет в Москве?

Да. Мы плотно общаемся. Единственное, я не так часто хожу в костел, как хотелось бы, – я католичка.

Но по-литовски вы, наверное, не говорите?

Почему? Я до 4 лет разговаривала только по-литовски, мама со мной общалась исключительно по-литовски.

Папа, должно быть, уже не работает?

Снова – нет: он – неизменный Дед Мороз на различных мероприятиях. Когда меня спрашивают, верю ли я в Деда Мороза, я отвечаю: «Да я его дочь!» Великовозрастная дочь Деда Мороза и Снегурочки. Когда-то папа с мамой выступали на елках. Только мама от образа Снегурочки отошла, а папа так Дедом Морозом и остался.

Они познакомились в цирковом училище: папа был студентом, а мама попала туда после муз-училища по распределению как аккомпаниатор. На последних курсах они сделали концертную бригаду и на автобусах передвигались по всей стране, выступали по городам. У папы с его напарником был клоунский дуэт типа Пат и Паташон, высокий и низкий – папа был высокий. Мама пела. А еще были фокусники, балетная пара, цыгане. Лет до пяти, пока мама не спела «Арлекино», я ездила с ними на гастроли. Даже сейчас бывает, что я приезжаю куда-нибудь на гастроли, ко мне подходит за кулисами человек, который в те времена работал с мамой, и говорит: «А я помню, как мы тебе на рояле раскладывали одеяло», – пока мама выступала, я спала на рояле. Или – в сумке. Или – с цыганами. У меня до сих пор остались детские флэшбеки: мама – у нее в программе было несколько песен – оставляет меня за кулисами, идет выступать, потом возвращается со сцены и видит: я уже с цыганами, увешанная вся платками, и цыганочку танцую перед тетей Розой из трио «Ромэн». Так всё и пошло-поехало.